А как же это было с Вами
Наша жизнь - сплошной театр
А актеры в нем, все мы.
Наша жизнь - заснятый кадр
И длиться меньше чем хотим.
Один лишь кадр киноленты
Судьбу людей запечатлит
На век останутся фрагменты
И память их всегда схранит.
Пускай плохой или хороший
Запомнит кадры наша жизнь,
И в ясный день или в погожий
Покажет отснятый сюрприз.
Ждать подарков от судьбы не надо,
Все равно на всех не хватит их.
Приносим жертвы величаво
И сочиняем благодарный стих.
А если что-то вдруг не так,
Клянем судьбу и ненавидим мир,
В котором жизнь – это пустяк,
Где Мир, совсем даже не мир,
А так, забытый уголок земли
Покинутый судьбой.
На произвол оставленный людьми
И не замеченный Главой.
Но что-то я все не о том
Пора о главном вспомнить мне
Ведь тема моего эссе –
«Как я отношусь к войне»
Проходят годы - жизнь идет,
Сыны становятся дедами.
И внуков мучает вопрос:
«А как же, деда,
Это было с вами?
Как вы прошли 5 лет войны,
Пять лет войны и победили,
Остались, но не все, живы,
На грудь медали получили?»
Но дед с ухмылкою молчит,
Да так небрежно говорит:
«Ведь вы малы,
И знать вам рано,
Что пережили мы тогда,
Не троньте сердца кровяную рану,
Которая не заживет уж никогда.
Быть может я и сам,
Когда-то что-то расскажу
Но не сейчас, ребята.
Всё мне пора - я ухожу».
Встает старик с завалинки
И тихо так идёт,
А вроде он не старенький
Ему пол сотый год.
И наступает лето, осень,
Зима сугробы намела.
Проходит лет так двадцать восемь
И расцветает вновь весна.
Весна любви, весна побед.
Девятое мая, чудный праздник.
А на столах стоит обед,
И черный кот шалит проказник.
Спустя шестой десяток лет
Семья за стол сбирается большая:
И сын, и внук, и дед,
Здесь правнучка, сноха младая.
Звучит и первый тост:
«За юбилей победы!»
Встают все в полный рост
В честь праздника и деда.
Проходит час, другой,
Застолье уж в разгаре.
Вот правнук спросит уж иной:
«А как же это было с вами?»
И воин бывший, замолчав,
Налил немного водки,
Ругнулся матом сгоряча,
Закрыли рот все тетки.
Вдруг воцарилась тишина
Ни слова, ни движенья
Старик поймет – пришла она:
Минута откровенья.
«Ушел на фронт в сорок втором
И если б знал тогда,
Что покидаю отчий дом
Я не на год, и не на два…
Отвоевав в Крыму полгода,
Приходит весточка ко мне:
«Мужайся, не робей Серега,
Убиты все твои в селе…»
Как я узнал потом:
Братишку, мать – зарезали в сарае,
Отца рубили топором,
Сестрёнку изнасиловали в бане…
Затем спалили хату нашу,
Вместе с телами.
Живой не пожалели Глашу
С её зелеными глазами.
По детству, в шутку иль в серьёз,
Я называл её «Кошачьи глазки».
Не мог терпеть я горьких слёз,
Её тигровые повадки.
Вот что-то плохо стало мне
Нахлынули воспоминания.
Я передохну минуты две,
И выпью за сестры упокоенье».
Вновь воцарилась тишина,
Солдат слезу смахнул.
И выпил рюмку он до дна,
Да только внук чихнул
Прервал беззвучное мгновенье
Не дал подумать о былом.
А деда мучили сомненья
Говорить ли им о том…
О том, что знать порой не стоит
Ведь меньше знаешь, крепче спишь,
А сердце так протяжно ноет
Что и не ведаешь, что ты творишь.
«Но что бы смог я изменить –
Продолжил он, - да ничего, по сути,
Теперь уж некого винить
Ведь все мы воевали, люди…
Этими руками я судил людей.
Пощады все они молили,
Но с верхов пришло: «Убей!»
Приказы мы особо не судили.
Мы истребляли города,
Губили жизни без заботы,
Но чем же лучше мы тогда
Любой фашистской роты?
А прожил жизнь я как в аду,
Теперь могу сказать –
Сейчас, отдаём мы честь врагу,
Не верь, всему что говорят…»
Наша жизнь - сплошной театр,
А актеры в нем, все мы.
Наша жизнь - отснятый кадр
Хранится он теперь в пыли.
Вот пыль улягшая с годами,
Впитала муки, боль потерь,
Не разогнать теперь ветрами
И если хочешь ты не верь.
Не верь, что видишь ты глазами
Где правда, ложь всё не понять.
Всё повернулось вверх ногами:
Кто враг, герой – не разобрать.
И не судите строго люди
Ведь мы ж уже не на войне.
А всё, что было то, по сути,
Простит нам Бог на той земле.